Люди и все прочее в лучах света
Инна Шейхатович
Фотография. Избалованное и прекрасное дитя прогресса. Ее спектр – от массовой, почти пошлой привычки все «заснять», просто зафиксировать - до высокого искусства. Философичного, уникального. Фотографии везде, фотографы – Несторы времени. Без фотографии мы сегодня не представляем жизни. От Эль Греко, Брейгеля, из желания запечатлеть, обессмертить мгновение, осмыслить убегающее сегодня, из мистики и мечты пришло это «искусство света».
Эти письмена, выполненные светом ( слово фотография так и переводится с греческого: фото- свет, графо – пишу). «На фоне Пушкина снимается семейство», на димпломатических раутах, в горах, океанах, в космосе, у кич-памятников и в дни юбилеев наших близких людей фотограф нанизывает картинки на нитку пульса. Ищет ракурс, хочет, чтобы было и правдиво, и красиво. Или только правдиво. Женщинам вообще никакая правда не нужна, — надо, чтобы красиво. Политикам — чтобы взвешенно и этично. Да еще чтобы их значимость подчеркнуть… Памятникам – ну, эти¸слава Богу, особых требований не предъявляют...
Израильский фотохудожник Борис Равич занимается «искусством света» больше сорока лет. Накопил огромный опыт, был фотокорром самых крупных газет и журналов в СССР, удостоен наград на конкурсах в Испании, Японии, Италии, России¸Узбекистане, имеет премии Гауди, Булата Окуджавы¸ международной компании «Оранж», ¸сотрудничал почти с крупными СМИ в бывшем СССР( «Огонек», «Правда», «Известия», «Труд», «Здоровье» — и редактировал туркменский вариант этого журнала). Его работы уже из Израиля экспонировались в Москве, во МХАТе (выставка «Это – террор»), в Историческом музее Республики Беларусь, во дворце Румянцева- Паскевича в Гомеле, в хоральной синагоге в Гродно… В Израиле его фотографии публиковались в самых крупных газетах – «Вести», «Новости недели», «МИГ», на главных новостных порталах. Медали и дипломы не хранит, не собирает, относится ко всем титулам ( «международный судья» и пр) весьма иронично. На стене в рабочем кабинете грамоты почета не вывешивает: «А зачем? Что это дает?». Тщеславие – не его черта, не его стиль. Годы и опыт изменили маршрут, подход к профессии, репортажное, актуальное фото, запечатлевающее бег времени по заданию релакции, сменилось размышлениями, метафорами, точно и емко сфокусированными, многозначными. В его творческой стратегии главное место заняли циклы.
«Женщина в большом городе» — это почти биография, короткий рассказ о настроениях и состояниях женщины, вписанный в городском пейзаже, в смену дня и ночи, шуму и молчания. «Люди и храмы» — это про людей и их отношения с Богом. Про беседы с Богом. В церкви, синагоге, костеле. Глаза, лица — как монологи на холсте. Многозначность, мистичность тени, дымка недосказанности – и поразительная деликатность высказывания, бережное, благоговейное отношение к ситуации, к человеку.
«Скамейка» — уникальная история одной городской скамейки, которую фотограф снимал в течение года. Сотни фотографий – как лента немого кино. Вот уборщик метет мимо скамейки сухую листву, вот дама с сумкой на колесиках нашла выброшенные башмаки, думает- взвешивает взять-не взять, одинокий понурый темнокожий чужак на скамейке… Люди, идущие из синагоги, присевшие на скамейку обсудить мировые проблемы. Нервный, усталый человек в инвалидном кресле, на скамейке рядом с ним поникшая женщина… А вот другой сюжет. Эти фотографии – новеллы в цвете или черно-белые. Они продолжают линию некоего рассказа. Подводят к важной мысли. Намекают на сюжет, исповедь, тайну. Например, увидев в знаменитом Лувре «Джоконду», он запечатлел не восхищенную толпу, накрытую общим суеверным восторгом, часто фальшивым, а одинокого обычного человека, с бутылкой воды, одуревшего от усталости¸ просто сидящего неподалеку от культовой картины. Грузия и Франция, Испания, Австрия, Беларусь – везде он видит пейзажи и людей без прикрас, без гламура.
… Гость на свадьбе в маленьком белорусском городке — хитроватый, циничный, предвкушающий веселье, парень с лентой наперевес, на которой написано «сват», впереди него идет поп в рясе, позади — да что там позади, выпито-прожито…
«Листья». Они будто взлетели в небесный простор, трепещут, а рядом - в луже ли, в небе - соринки, щепочки. Гляди в небо, гляди под ноги – там синева и листья. Не лужа, а фрагмент мироздания... За эту работу мастер получил четвертое место на конкурсе, проводимом Японской ассоциацией фотографии. В конкурсе приняли участие 2800 фотохудожников со всего мира. «Одушевленное молчание» — так сказал о методе и сути работы Бориса Равича писатель Михаил Юдсон.
Его работы сейчас экспонируются в претижных израильских галереях ( «Sarona», «ArtNova», «INFINITIЕ»).
Фото, сделанные в Грузии. Они не для рекламных буклетов, они – про самую суть В самом сердце туристического пейзажа, рядом с манекенами в национальной грузинской одежде притаилась фигурка старушки. Все вокруг — фон, она- центр. Рассказ о ней. Негромкий, очень камерный. И в этом рассказе слышится тихая, ностальгически-щемящая нотка… Парень и девушка на ступенях храма Самеба, храм растворяется-дробится в огромном световом кубе, они – главное, они – и свет. И тазагадка, та правда, что «движет солнце и
светила».
… В Мцхете, древнейшей столице Грузии, святом для каждого грузина месте¸ есть монастырь Джвари. Он стоит там, где сливаются овеянные легендами реки Арагви и Кура. Монастырю посвятил свою поэму великий русский поэт Михаил Лермонтов. Фотохудожник встретил здесь монаха. Многословного, почти светского, с полуулыбкой, со слезой, со своей загадкой. На фото возник многослойный, очень театральный, непростой образ. С бездонными, древними, живыми глазами. В нем соединились плоскость иконописи и почти шутовской пульс лицедейства. В него хочется вглядываться долго,
… «Что делаешь? –«Вытворяю». Так, просто, снижая высокопарность условного и бездоказательного «творю». Подчеркивая неостановимость процесса. Его простую и честную природу.
Из беседы с Борисом Равичем:
— Кто твой кумир, кто в мире фотографии для тебя авторитет?
— Трудно сказать. Наверное, Владимир Семенов. Российский фотограф. Его репортажи, его черно-белые фото всегда были мне интересны.Его взгляд – очень интересен. Мудрый, Острый…
— Что изменилось в тебе за последнее время?
— Время меняется –и я меняюсь с ним. Изменения привносит и новая техника. Меняются- растут мои дети, значит, и я расту вместе с ними.
Талантами, умениями детей Борис Равич особенно гордится. Их заботы, их расписание, планы и удачи для него главное. Образцовый, заботливый отец, он видит свою главную задачу не в абстрактном стремлении самовыразиться, не в эгоистичном самоутверждении, а в том, чтобы все было хорошо дома, чтобы все родные и близкие были благополучны. И в том, разумеется чтобы жил и рос его авторитетный фотоклуб в Нетании. Чтобы его ученики, коллеги обретали новое, важное. Не стояли на месте. Чтобы израильская школа фотографии шла вперед. Он никому не завидует, никому ничего не доказывает. Просто видит мир по-своему. Слушает музыку. Постоянно сомневается в себе – «а как же иначе? Без этого нельзя!». Моше Леви, глава ассоциации фотографии Израиля, сказал мне, что такой он, Борис Равич, в наших пределах единственный. Совершенно особенный. «Мы у него многому учимся – хотя он и не ощущает при этом тяжести своей короны»… Я, если честно, замолкаю, когда смотрю на его работы, Они многослойны. Им слова не в тон. Почти всегда. И еще я вспоминаю слова Хулио Кортасара, что фотография – это зримая литература. Очень точно подходящие ко всему, что делает Борис Равич, слова.
